Скоро они достигли острова, которым правил Эол; у него было
шесть сыновей и шесть дочерей, и он, счастливый и довольный, каждый день
беззаботно пировал с ними. Добрый князь радушно встретил греков и задержал их у
себя на целый месяц, заставляя их рассказывать о Трое, о могуществе греков и о
приключениях, встретившихся им на пути. Когда они, наконец, собрались в
дальнейший путь, он сердечно проводил их и подарил Одиссею толстый кожаный мех,
в котором были заключены все ветры. Зевс сделал Эола управителем ветров, и
теперь он, желая обеспечить путникам хорошее возвращение, заставил дуть самый
тихий западный ветер. Путешествие их было очень счастливо, и на десятую ночь они
уже были так близко от Итаки, что видели сторожевые огни, горевшие на берегу. Но
в это время Одиссей, охваченный непобедимой усталостью, лег отдохнуть и заснул,
его же спутники, желая узнать, что находится в том меху, который Одиссей получил
в подарок от Эола, раскрыли его, надеясь увидеть там золото и серебро.
Но едва они развязали мешок, как из него неудержимо устремились наружу
заключавшиеся там ветры. Сейчас же поднялась страшная буря, которая отбросила их
опять в открытое море и понесла обратно на остров Эола; Одиссей, оставив своих
спутников на корабле, отправился в сопровождении одного глашатая к чертогам
повелителя ветров. Тот был очень удивлен их возвращением, а когда Одиссей
рассказал ему, что с ним случилось, он поднялся с своего места и гневно
воскликнул:
- Нечестивец! Тебя, очевидно, преследует месть богов. Иди же вон из моего дома,
ибо я не могу помочь тебе!
С этими словами он прогнал просящего о помощи Одиссея, и тот, опечаленный,
поплыл со своими товарищами дальше.
Наконец, они увидели берег какой-то страны и вошли в превосходную гавань, со
всех сторон защищенную от ветров скалами. Выйдя на скалистый берег, они начали
осматриваться: кругом нигде не было видно обработанной земли, и только вдали они
заметили дым, поднимавшийся как будто от большого города. Чтобы узнать, где они
находятся, Одиссей послал двух своих лучших друзей с глашатаем исследовать
местность; посланные скоро вышли на дорогу, которая привела их на вершину
лесистой горы, где был расположен город.
Около протекавшего здесь ручья они увидали девушку гигантского роста, которая на
их вопросы ответила, что они находятся в стране ластригонов, город, который они
видят перед собой, называется Телиепилос, а сама она – дочь царя ластригонов.
Затем она проводила их ко дворцу отца и привела к матери; увидав ее, герои
остолбенели от изумления, так как увидали перед собой женщину, равнявшуюся по
величине горному утесу. Царица позвала сейчас же своего супруга, и тот,
явившись, был очень обрадован видом гостей и, схватив одного из них, приказал
зажарить себе на ужин, так как ластригоны были людоедами.
Два других, полные безумного страха, бросились бежать к кораблям, чтобы
известить товарищей о случившемся. Но царь сейчас же поднял на ноги весь город,
и вот тысячи гигантов устремились к берегу, осыпая корабли греков кусками скал.
Крики раненых, треск ломающихся мачт и снастей огласили воздух; только один
корабль Одиссея, спрятанный за скалами, избежал губительных ударов ластригонов.
Забрав всех, кого было можно спасти, Одиссей осторожно вывел корабль из гавани и
поплыл дальше; все же остальные корабли с бесчисленным количеством убитых и
раненых затонули.
Те, кому удалось спастись, сосредоточились все на корабле Одиссея, и скоро
прибыли к острову Эйа. На этом острове жила прекрасная богиня, дочь бога солнца
и Персы; она называлась Цирцеей и жила в прекрасном дворце, находившемся на
острове. Они высадились на берег и мирно расположились на траве. На третий день
Одиссей отправился осматривать остров; взобравшись на холм, он увидал дым,
поднимавшийся из высокого дома, стоявшего в середине острова. Он не решился идти
туда один и возвратился обратно, чтобы послать сначала разведчиков; на обратном
пути он убил великолепного оленя, пробегавшего через лес к ручью, и принес эту
добычу своим спутникам, которые сейчас же приготовили его и устроили общий пир.
Когда пир был окончен и все хорошо подкрепились, Одиссей разделил своих
товарищей на два отряда, и во главе одного из них стал сам, другой же поручил
руководству своего друга Еврилоха. Затем был брошен жребий, который из этих двух
отрядов должен идти к дому, замеченному Одиссеем: жребий пал на отряд Еврилоха,
и уже скоро они подходили к прекрасному дворцу Цирцеи, расположенному в красивой
долине. Когда они подошли ближе, то с ужасом и изумлением увидали волков и
львов, мирно расхаживавших вокруг дворца.
Звери, заметив подошедших, медленно направились к ним, но не причинили им ни
малейшего вреда; поэтому путники скоро ободрились и смело вошли в ворота дворца,
из которого до их слуха долетал дивно-прекрасный голос Цирцеи, имевшей
обыкновение петь за работой. При приближении чужеземцев она встала с места и
пригласила их войти. Только один Еврилох остался за воротами, так как
предчувствовал в этой любезности коварство.
Тем временем Цирцея ласково ввела чужеземцев в свой дворец и усадила их на
разукрашенные кресла; затем молодые служанки принесли сыр, молоко, мед и крепкое
вино; в то время как они уже готовились приняться за угощение, Цирцея незаметно
всыпала в готовящееся тесто особый порошок, обладавший свойством обращать людей
в животных. Действительно, как только гости отведали предложенное им кушанье,
они тотчас же превратились в свиней и с хрюканьем забегали по комнате.
Волшебница приказала развести их по стойлам, находившимся около дворца, и
бросить им желудей.
Еврилох, видевший все это, поспешил возвратиться к кораблям и рассказал Одиссею
об ужасной судьбе, постигшей несчастных.
Выслушав его рассказ, герой сейчас же схватил свой меч и приказал вести себя ко
дворцу; напрасно Еврилох, обнимая его колени, умолял его не ходить, напрасно он
предсказывал ему, что его постигнет та же самая судьба: Одиссей остался
непреклонен и быстрым шагом направился вперед.
Дорогой он встретил прекрасного юношу, в котором он по золотому жезлу, бывшему в
его руках, сейчас же узнал Гермеса, посланника богов. Гермес взял его за руку и
дружелюбно спросил:
- Куда ты так спешишь через этот лес? Ты хочешь освободить своих друзей от чар
волшебницы Цирцеи? В таком случае я дам тебе средство, которое защитит тебя.
С этими словами он вырвал из земли черный корень и, подавая его Одиссею,
продолжал:
- Этот корень поможет тебе противостать колдовству Цирцеи; она приготовит для
тебя сладкое кушанье, в которое подмешает своего волшебного соку, по этот корень
помешает действию сока. Когда она затем прикоснется к тебе своим жезлом, ты
сейчас же обнажи свой меч и бросайся на нее, как если бы хотел убить ее! Тогда
ты легко сумеешь заставить ее дать обещание, что она не причинит никакого вреда
тебе, и после этого можешь, ничего не опасаясь, жить у нее сколько захочешь.
Сказав так, Гермес исчез, Одиссей лее задумчиво продолжал свой путь к дворцу
волшебницы. Та ласково встретила его и, усадив на дивно изукрашенный троп,
подала в золотой чаши волшебное питье. Как только он выпил его, она сейчас же
прикоснулась к нему своим жезлом и громко воскликнула:
- Ну, а теперь иди к своим друзьям в свиной хлев!
Но Одиссей вместо того, чтобы обратиться в свинью, выхватил свой меч и грозно
устремился на нее. Тогда Цирцея испуганно вскрикнула и, бросившись к его ногам,
начала умолять его:
- О, горе мне! – говорила она, – кто ты, могучий муж? Может быть, ты Одиссей, о
котором уже давно было предсказано мне? В таком случае вложи в ножны меч и будем
друзьями!
Но Одиссей, не изменяя своего угрожающего положения, воскликнул:
- Поклянись прежде, что ты не причинишь мне никакого вреда! Цирцея дала
требуемую клятву, и тогда Одиссей спрятал свой меч и принял ее приглашение
отдохнуть на острове. На следующее утро служанки Цирцеи, прекрасные нимфы, стали
приготовлять пир; одни из них покрыли пурпуровыми тканями ложа и поставили перед
ним стол, весь уставленный золотыми блюдами; другие готовили и разливали по
кубкам вино, третьи грели в большом котле воду, чтобы усталый путник мог
освежиться и омыться перед принятием пищи.
Одиссей, умывшись и одев прекрасные одежды, явился к столу и сел на
приготовленное ему место; но он не прикасался ни к одному из блюд, стоявших на
столе, а молча и печально сидел против своей прекрасной хозяйки. Тогда Цирцея,
заметив его печаль, спросила его, почему он так молчалив:
- Скажи сама, – ответил Одиссей, – разве может человек, имеющий справедливость в
сердце своем, спокойно наслаждаться питьем и едой, когда его друзья находятся в
беде! Если ты хочешь, чтобы я ел, то прежде освободи дорогих моему сердцу
товарищей!
Цирцея не заставила долго просить себя; растворив стойла и выпустив находившихся
там свиней, она с помощью другого сока обратила их опять в людей, даже более
молодых и красивых, чем они были прежде. Со слезами радости на глазах, бросились
они все к Одиссею и, пожимая ему руки, благодарили за свое спасение. Богиня же с
ласковой улыбкой сказала ему:
- Ну, вот, дорогой герой, я исполнила твое желание. Теперь сделай и ты мне
удовольствие: вытащи па берег корабль, и останься со своими спутниками некоторое
время у меня!
Ее речь склонила сердце героя; он отправился на корабль и предложил оставшимся
там товарищам вытащить судно па берег и некоторое время погостить у Цирцеи. Все
с удовольствием согласились на это предложение, кроме одного Еврилоха, который
начал ворчать:
- Неужели вы имеете такое большое желание погибнуть, что соглашаетесь остаться у
этой колдуньи? Она превратит всех нас в свиней, и в этом отвратительном виде
будет пасти перед своим домом!
Одиссей, разгневанный этими словами, уже выхватил свой меч, чтобы наказать
ворчуна, но друзья вовремя схватили его за руки и уговорили простить Еврилоха.
После этого все они, не исключая и напуганного Еврилоха, последовали за Одиссеем
в дворец Цирцеи, которая ласково встретила их, устроила им баню и дала им новые
богато украшенные одежды. Каждый день устраивались богатые пиршества, и гости,
очарованные любезностью хозяйки, незаметно для себя прожили у Цирцеи целый год.
По истечении этого срока товарищи Одиссея начали все чаще и чаще поговаривать о
том, что пора возвращаться на родину. Одиссей внял их просьбам и в тот же вечер
стал умолять Цирцею, чтобы она позволила ему и его спутникам возвратиться на
родину. Богиня открыла ему, что прежде он должен еще посетить царство теней и
вопросить душу прорицателя Тиресия о своем будущем.
Услыхав эти слова, Одиссей начал горько жаловаться и спросил, кто же будет его
провожатым в этом путешествии в подземный мир, которого не совершал еще ни один
смертный.
- Пусть не беспокоит тебя это, – возразила богиня: – тебе только нужно поставить
мачту, распустить парус, и северный ветер сам понесет вас, куда нужно! Как
только ты достигнешь берега океана, омывающего всю землю, немедленно направляй к
нему свой корабль. Выйдя на берег, ты сейчас же увидишь рощу Персефоны, в
которой находится вход в подземное царство. Около этого входа выкопай яму и
принеси в жертву умершим душам черного барана и черную овцу. И тогда души
умерших окружат тебя и будут стараться отведать жертвенной крови; но ты охраняй
ее мечом и не позволяй им приближаться к себе до тех пор, пока не вопросишь душу
прорицателя Тиресия; она сама приблизится к тебе и даст желанный ответ
относительно возвращения твоего на родину.
Эта речь несколько утешила Одиссея. На следующее утро он собрал своих товарищей
и объявил им об отъезде. Однако отъезд не обошелся без несчастия. Младший из
путников, Элькенор, опьяненный вином, улегся спать на плоской крыше дворца.
Услыхав шум и крики сбиравшихся в дорогу товарищей, он проснулся и, забыв, где
находится, побежал прямо на шум и упал па землю. Падая, он разбил себе голову, и
его душа заняла место в царстве теней прежде, чем туда успели прибыть его
товарищи.
Между тем, Одиссей, собрав вокруг себя спутников, сказал им:
- Вы думаете, наверно, мои друзья, что мы едем прямо домой. Как это ни печально, но это не
так; богиня Цирцея предписывает нам другой путь: мы должны прежде спуститься в
царство теней!
Когда они услышали эти слова, их сердца наполнились горем, и они начали
жаловаться и оплакивать свою судьбу. Но Одиссей, не взирая на их жалобы,
приказал собираться в путь и следовать за ним на корабль. Цирцея велела тем
временем принести на корабль две жертвенных овцы и снабдить героев на дорогу
всякого рода съестными припасами, и затем с грустью проводила их. И вот мужи,
скрывая горечь в своих сердцах, стащили корабль в воду и уселись за весла;
благоприятный ветер, посланный Цирцеей, надул парус и понес их по широкому
волнующемуся морю.
Скоро достигли они рощи Персефоны и, по указанию Цирцеи, принесли свои жертвы.
Как только кровь, брызнувшая из горла ягнят, оросила дно вырытой ими ямы, тотчас
же из подземного мира вышли души умерших. Здесь были юноши и старцы, женщины и
дети; были здесь и герои, покрытые кровавыми ранами; вся эта толпа с глухими
стонами окружила жертвенную яму, наводя на мужей ужас своим видом. Одиссей же
извлек свой меч и не позволял никому пить жертвенную кровь, пока он не вопросит
душу Тиресия.
Прежде всего к нему приблизилась душа Элькенора, тело которого лежало еще
непогребенным в жилище Цирцеи. Со слезами на глазах тень заклинала героя
возвратиться на остров и совершить почетное погребение. Одиссей обещал, и тогда
к нему приблизилась душа его умершей матери, Антиклеи, которая была еще жива в
то время, когда он отправлялся под Трою. При виде ее он готов был проливать
слезы от жалости, но, однако, и ей он запретил пить жертвенную кровь, ибо он
увидел вдали приближавшуюся к нему тень прорицателя Тиресия. Она сразу узнала
Одиссея и, подойдя, сказала:
- Отними твой меч от ямы, благородный сын Лаэрта, чтобы мне можно было отведать
жертвенной крови, и тогда я предскажу тебе твою судьбу.
Одиссей вложил свой меч в ножны и отошел от ямы; тогда тень выпила крови и
начала прорицать:
- Бог сделает трудным для тебя возвращение в отечество; ты не можешь отвести от
себя гневную руку потрясателя земли, Посейдона, тяжело оскорбленного ослеплением
своего сына, Полифема. Однако, возвращение все-таки доступно тебе, если ты
сумеешь удержать в подчинении своих спутников. Прежде всего, вы достигнете
острова Тринакрии и, если не тронете священные стада бога солнца, то
возвращение будет легко для вас. Но если вы убьете их, то я предсказываю полную
гибель и твоему кораблю, и твоим спутникам; а сам ты, если и избежишь гибели, то
возвратишься в Итаку еще не скоро и притом на чужом корабле. Также и на родине
тебя будут преследовать новые несчастия: высокомерные люди будут расхищать твое
имущество и попытаются вступит в брак с твоей женой. И только, когда ты победишь
и умертвишь их, только тогда тебе улыбнется спокойное счастье и наступит для
тебя мирная старческая смерть.
Таково было предсказание Тиресия. Одиссей поблагодарил его и, показывая на
стоявшую вдали тень своей матери, спросил: – Видишь, там сидит душа моей матери,
но она не говорит ни слова и не смотрит на меня. Скажи, что сделать мне, чтобы
обратить на себя ее внимание?
- Всякий, кому ты позволишь отведать жертвенной крови, будет говорить с тобой и
откроет тебе всю правду, – ответил Тиресий и с этими словами исчез.
На его место подошла тень Аптиклеи и стала пить кровь; затем, вскинув свои
отуманенные слезами глаза на сына и узнав его, она произнесла:
- Милый сын, как мог ты живым спуститься в эту мрачную область смерти? Неужели
ты все еще блуждаешь до сих пор после падения Трои?
Одиссей ответил на ее вопросы и спросил ее, что делается дома и как живет его
жена.
«Твоя супруга, – ответила Антиклея, – плачет и ждет тебя, храня верность. Твой
скипетр находится в руках сына твоего Телемаха. Твой отец Лаэрт покинул город,
живет в поле и всю зиму спит на соломе, оплакивая твою судьбу. Сама я умерла от
горя и тоски по тебе!
Так говорила она, и сердце Одиссея готово было разорваться от жалости; когда же
он протянул свои руки, чтобы заключит ее в объятия, то она исчезла, как
сновидение. Вместо нее подошли другие тени, которые отведывали крови и
рассказывали Одиссею свои истории. И вдруг среди этих теней появился образ,
заставивший вздрогнуть Одиссея; к нему медленно приблизилась тень предводителя
народов Агамемнона. Отведав крови и узнав Одиссея, тень начала проливать горькие
слезы.
- Благородный Одиссей, – сказала она, – не гнев колебателя земли, Посейдона,
обрушившийся на тебя, был причиной моей гибели. Едва я успел вступить в дом
свой, как моя вероломная жена Клитемнестра и ее преступный сообщник Эгист
умертвили меня. Поэтому и тебе я дам совет не доверять жене и быть осторожным с
ней! Лучше всего, пристань тайно к берегу Итаки и сначала разузнай все, ибо
нельзя верить ни одной женщине!
С этими словами тень повернулась и исчезла. К Одиссею же подошли души Ахилесса и
его друга, Патрокла, Антилоха и гиганта Аякса. Первым отведал крови Ахилесс;
узнав Одиссея, он начал расспрашивать сто, как тот попал сюда. Одиссей ответил
и, в свою очередь, спросил славнейшего из героев о том, как ему живется в
преисподней и продолжает ли он здесь быть повелителем душ. На это Ахиллес с
горечью ответил:
- Не говори ничего утешительного о смерти, Одиссей! Лучше желал бы я быть
последним поденщиком на земле, чем властвовать здесь над всем сонмом мертвых.
Другие герои также подтвердили сто слова. Только тень Аякса, побежденного
некогда Одиссеем, гневно отвернулась от пего. Напрасно он ласковыми и кроткими
словами старался удержать ее и получить какой-нибудь ответ на свои вопросы,
тень, ни слова не отвечая, повернулась и затерялась в темноте среди других
теней.
Также увидел здесь Одиссей и тени давно погребенных героев – Милоса, Титиоса,
Тантала. Видел он и тень Сизифа, мучавшегося над бесполезной работой: он
вкатывал громадный камень на гору, но как только он достигал вершины, камень
выскальзывал из его рук и скатывался назад. Там же была и тень Геракла, но
только одна тень его, ибо сам он, как супруг Гебы, вел блаженную жизнь среди
богов. Тень же его стояла мрачная, как ночь, и держала стрелу на натянутой
тетиве лука, как будто бы он хотел спустить ее; через его плечо была перекинута
чудная перевязь.
Скоро исчезли и эти души, и па их место появился целый сонм новых. Одиссей мирно
беседовал с Тезеем и его другом Перифоем, но в это время к нему приблизились
бесчисленные толпы других душ, и он в страхе покинул расщелину и направился
обратно к берегу океана.
Отсюда он, согласно обещанию, данному Элькенору, заехал на остров Цирцеи. Предав
земле останки несчастного, они запаслись припасами и, сопровождаемые добрыми
пожеланиями Цирцеи, двинулись дальше.
Через несколько дней они уже подплывали к острову сирен. Это были нимфы,
очаровывавшие своими прекрасными голосами всякого, кому приходилось слышать их
пение. Они сидели на зеленом берегу и начинали петь свои песни всякий раз, как
замечали проезжающий мимо корабль. Но горе было тому, кто прельщался их пением и
направлял к ним свой путь, – ему грозила неминуемая смерть; корабль
останавливался совершенно неподвижно около острова, ибо ветер переставал дуть и
море становилось спокойным, как зеркало.
Приближаясь к этому острову, странники сняли паруса, сложили их и сели за весла,
чтобы провести корабль без остановки мимо опасного места. Одиссей залепил им уши
воском, чтобы они не могли слышать пения, самого же себя приказал привязать
веревками к мачте. Сделав эти приготовления, они смело двинулись дальше. Как
только сирены, имевшие вид обольстительных молодых девушек, заметили плывущий
мимо корабль, они сейчас же уселись на берегу и запели своими чистыми голосами
невыразимо прекрасную песню о Трое. При звуках этой песни сердце Одиссея готово
было выпрыгнуть из груди от неудержимого желания слушать ее, и он знаками
приказывал своим товарищам освободить его. Но те только еще сильнее налегли на
весла, а двое из них, Еврилох и Перимед, еще крепче привязали Одиссея. И только
когда голоса обольстительниц совсем перестали доноситься до них, только тогда
они вынули воск из ушей и освободили Одиссея.
Но впереди их ждала еще более грозная опасность; это была так называемая
Харибда, громадный водоворот, возникавший три раза в день. Корабль, попадавший в
этот водоворот, неминуемо гиб, увлекаемый в морскую пучину. Напротив находилась
совершенно гладкая и неприступная скала, имевшая на вершине большую пещеру; в
этой пещере жило страшное шестиглавое чудовище Сцилла; головы этого бессмертного
чудовища были выставлены всегда наружу и неумолимо хватали и пожирали все, что
проплывало мимо скалы. Если корабль, чтобы избежать водоворота, приближался
слишком близко к Сцилле, то ее головы вытягивались и хватали с палубы сразу
шесть человек; если же корабль, желая избежать этого, слишком приближался к
Харибде, то водоворот увлекал его, и он гиб в морской пучине.
Одиссей рассказал своим спутникам о той опасности, которую представляет Харибда,
но предусмотрительно умолчал о Сцилле; он боялся, что они от страха спрячутся во
внутреннюю часть корабля, и корабль разобьется о скалы. Сначала он повел свой
корабль ближе к Харибде, но затем, как только заметил, что корабль начинает
увлекать течением, повернул его ближе к Сцилле; и к ту же самую минуту шесть
человек были похищены страшным чудовищем и пожраны им прежде, чем успели
вскрикнуть о помощи.
Но зато все другие счастливо проскользнули мимо этой двойной опасности и поплыли
дальше. Теперь перед ними лежал освещенный солнцем остров Тринакрия, и они уже
ясно слышали мычание священных быков бога солнца. Одиссей, памятуя о
предсказании Тиресия, объявил своим спутникам, что они должны проехать мимо
острова, не останавливаясь на нем, так как там их ожидает большое несчастье. Но
это приказание сильно огорчило его спутников, и Еврилох сердито заявил: – Ты,
однако, несносный человек, Одиссей! Почему ты не хочешь позволить нам, уставшим
от опасностей, отдохнуть хоть немного на твердой земле и насладиться свежей
пищей и питьем? Позволь нам, по крайней мере, хоть эту ночь провести на берегу,
который так гостеприимно манит нас к себе!
Одиссей уступил их просьбам, но взял с них клятвенное обещание не убивать
священных быков бога солнца. Они охотно дали требуемую клятву и, высадившись на
берег, быстро приготовили себе ужин.
Оставалось уже немного времени до рассвета, как вдруг Зевс послал ужаснейшую
бурю, заставившую их спрятать в пещеру свой корабль. Целый месяц путники были
принуждены оставаться на острове, так как непрерывно дул сильный южный ветер.
Пока запас пищи, данный Цирцеей, не истощился, все шло хорошо, и они не терпели
никакой нужды. Но когда все запасы были уничтожены, люди начали сильно страдать
от голода, пробавляясь только рыбной ловлей и охотой на птиц. Одиссей, не зная,
что предпринять, отправился бродить по острову в надежде встретить какого-нибудь
бога, который мог бы помочь ему.
Когда он был уже далеко, поднялся Еврилох и дал своим товарищам губительный
совет.
- Выслушайте меня, друзья! – сказал он. – Ничего не может быть ужаснее голодной
смерти! Что же мешает нам принести в жертву богам наиболее сильных из этих быков
Гелиоса, а мясо остальных употребить для того, чтобы спасти себя от голодной
смерти! Если мы достигнем Итаки, то мы сумеем умилостивить бога, воздвигнув ему
великолепный храм. Если же он в гневе нашлет на нас бурю, то я предпочитаю
умереть, борясь с волнами, чем погибать жалкой смертью на этом острове.
Эти слова пришлись всем по душе. Они сейчас же изловили пасшихся невдалеке
быков, зарезали их и принесли часть их в жертву богам.
Остальное же мясо они насадили на вертела и начали жарить, приготовляя себе
обед. Когда возвратившийся Одиссей увидал, что они сделали, он воздел руки к
небу и произнес, горько жалуясь:
- О, отец Зевс, на какое дело отважились мои спутники, воспользовавшись моим
отсутствием! – и с этими словами начал бранить своих товарищей, но уже было
поздно, и ни что не могло исправить совершенного преступления.
Ужасные предзнаменования сопровождали его: кожа убитых животных шевелилась, как
живая, а сырое и полуобжаренное мясо издавало звуки, подобные реву быков.
Однако голодных странников не смутило это, и они спокойно пировали в течение
шести дней. На седьмой же день непогода утихла, и они, взойдя на корабль и
поставив паруса, поплыли в открытое море. Но как только они потеряли из виду
твердую землю, Зевс-громовержец окутал небо черными облаками, и море внезапно
потемнело. Налетевший порыв урагана порвал оба каната, державшие мачту, и она со
страшным шумом и треском повалилась назад, раздробив голову кормчего. Вслед за
этим на корабль упала молния, сопровождавшаяся оглушительным громом; корабль
раскололся надвое, и все мужи попадали со своих мест в море и скоро бесследно
исчезли в бушующей морской излучине. На корабле остался только один Одиссей;
увидав, что волны оторвали от корабельных боков киль, и он в своем падении увлек
за собой и лежавшую на нем мачту, Одиссей быстро связал их плотным кожаным
ремнем и, крепко обхватив руками, отдался во власть бушевавших волн. Девять дней
носился он по широкому морю, но на десятый милостивые боги выкинули его на
остров Огигию, где жила прекраснокудрая нимфа Калипсо. Она ласково приняла
героя и ни за что не хотела отпускать его дальше.
Семь лет он не мог порвать уз, которыми она привязала его к себе, хотя печаль и горе терзали его сердце, всеми силами стремившееся к родине. Наконец, Афина Паллада сжалилась над своим любимцем: однажды, когда на совете богов не было врага Одиссея, Посейдона, она начала просить Зевса сжалиться над многострадальным странником и разрешить ему вернуться на родину. Ее просьба была выполнена Зевсом, и быстрый вестник богов, Гермес, поспешил на своих крылатых сандалиях на остров Огигию и приказал нимфе отпустить героя.