Алконост

Алконост, в славянской мифологии это чудесная птица, жительница Ирия – древнеславянского рая. Лик у нее женский, тело же птичье, а голос сладок, как сама любовь. Услышавший пение Алконоста от восторга может забыть все на свете, но зла от нее людям нет, в отличие от ее подруги птицы Сирин. Алконост несет яйца «на крае моря», но не высиживает их, а погружает в морскую глубину. В эту пору семь дней стоит безветренная погода – пока не вылупятся птенцы. Славянский миф об Алконосте сходен с древнегреческим сказанием о девушке Алкионе, превращенной богами в зимородка.

Алконост и Сирин, Виктор Васнецов, 1896 год

Алексей Ремизов. Заветное желание
Кaк-тo раз молодой птицелов с вечера навострил поставухи – сети на перепелок, а утром отправился их проверять. Пришел на конопляник, куда слеталось множество птиц, – и не поверил своим глазам: в силках билась прекрасная девушка. Лик у нее был женский, а тело птичье.
Потемнело в глазах юноши от ее красоты.
- Как зовут тебя – спрашивает.
- Алконост, – отвечала она.

Хотел было птицелов поцеловать пленницу, но дева закрылась руками-крыльями и принялась плакать и причитать, уверяя, что после того, как поцелует ее человек, она навсегда утратит волшебную силу и больше никогда не сможет взлететь в небеса, а на земле ей придет погибель.
- Отпусти меня, – говорила птицедева, – а взамен проси чего хочешь, исполню любое твое желание!

Задумался юноша: чего пожелать? Богатства? – оно иссякнет. Любви красавиц? – они изменят...
- Хочу при жизни изведать райского блаженства! – воскликнул наконец птицелов. В тот же миг зашумело в его ушах, потемнело в очах, земля ушла из-под ног и засвистел вокруг ветер. Через миг он увидел себя в светлой и необыкновенной стране. Это был Ирий – небесное царство по ту сторону облаков. В Ирии обитали крылатые души умерших. Кругом благоухали поющие цветы, струились ручьи с живой водой. Алконост пела сладкие песни, от которых на земле наступала ясная солнечная погода. Все кругом было прекрасно, и юноша понял, что достиг предела своих желаний.

Однажды он задремал под деревом, но был разбужен вороном.
- Что ты делаешь в Ирии, бескрылый? Что ищешь среди мертвых, живой? Ты еще не изведал любви и счастья, которые отмеривает судьба полной мерою, зачем же поспешилдобровольно проститься с радостями жизни? Немедленно возвращайся в родные края!

Спохватился птицелов. Сказать по правде, безделье начинало ему надоедать, здешние летающие красавицы не обращали на него внимания, а яблочки райские уже приелись. Но ведь не станешь ловить в раю райских птиц, чтобы сварить себе похлебку!
- Я бы рад воротиться, – сказал он робко. – Но как отыскать дорогу обратно?
- Так и быть, – ворчливо каркнул ворон, – я тебя выведу в мир людей. В награду за то, что твой прапрадед – тоже прицелов – выпустил меня однажды из сетей.
- Прапрадед? – не поверил юноша. – Но как же... когда же... быть того не может!
- Может, может, – кивнула вещая птица. – Разве ты не знаешь, что мы, вороны, живем триста лет? Теперь закрой глаза и возьмись за мой хвост.

Юноша зажмурился покрепче... засвистели ветры вокруг него... и через миг он ощутил под ногами твердую землю. Открыл глаза – и оказался на той же самой поляне, где перепелки клевали коноплю.
Он воротился домой, дожил до глубокой старости и лишь на исходе жизни рассказал внукам об Ирии – райской обители, куда его завлекла сладкими песнями птицедева Алконост.